Сквозь кромешную тьму по заброшенной лесовозной дороге внизу горного урочища крайне осторожно и медленно пробирались трое...

Борис Скворцов , Горный Алтай

Сквозь кромешную тьму по заброшенной лесовозной дороге внизу горного урочища крайне осторожно и медленно пробирались трое. Справа от них неравномерно шумела поднявшаяся после дождей мутная Куба, а слева нависали крутые скалистые склоны её берега.

Обложенное тучами небо слабо проглядывало в темноте, в узком коридоре между густыми высокими ивами. То и дело кроны деревьев смыкались, и запоздалые путешественники, попадая в чёрный туннель, могли двигаться только на ощупь.

Двумя часами раньше неумолимо сгущающиеся сумерки всё-таки позволили путникам проскочить последний, полуразрушенный мост через горную реку. Щебёнчатая дорога под ногами усталых людей изобиловала глубокими ямами, наполненными дождевой водой, которая не спешила просачиваться в каменистую почву. Эти ямы существенно тормозили продвижение, однако смутно поблёскивающая в них вода являлась хотя и слабым, но ориентиром. Время от времени по обочинам появлялись одинокие светлячки, испускающие пронзительный синий свет.

Первым шёл шестидесятитрёхлетний Александр Каспер, наделённый способностью в полной тьме различать всяческие препятствия на пути: лужи, камни, брёвна, торчащие ветки и всё прочее, на что можно было нарваться. Следом, взявшись за хлястик касперовского рюкзака, шагал, наоборот, ничего не видящий в ночи, сухощавый семидесятисемилетний Георгий Матушкин, который, несмотря на почтенный возраст, мог дать фору по выносливости очень многим. Замыкал группу я, изо всех сил тараща глаза, чтобы разглядеть в метре от себя периодически исчезающее белое пятно матушкинской рубашки, надетой на пуловер, подаренный ему кем-то более полувека назад.

Вот снова кроны деревьев сомкнулись над нашими головами, и не стало видно ни зги.

– А это ещё что такое!? – хмуро воскликнул внезапно остановившийся Каспер.

Под ногами обнаружилось светящееся пятно овальной формы, удивительно напоминающее солнечный зайчик. Пятно двигалось по направлению к нам. «Что за наваждение?» – невольно подумал я, а Каспер, решительно наклонившись, схватил непонятный предмет и тут же с отвращением отбросил его в сторону, как мерзкую жабу.

– Что это было, Александр Эдуардович? – недоумённо спросил Матушкин.

– Да это, Жорж Георгиевич, коробка из-под игральных карт.

– А почему она двигается? – переспросил Георгиевич.

– Мне тоже показалось, что она ползёт, но это иллюзия, – вмешался я.

– Просто мы постоянно в движении, плюс эффект темноты, – добавил Каспер.

И снова, как три слепых ёжика, вплотную друг к другу, мы побрели дальше, постукивая о камни ивовыми посохами. Рубашка впереди идущего вдруг исчезла, но при попытке ускорить шаг, я сразу наткнулся носом в его спину.

Затем деревья временно расступились, и проявился тёмный силуэт нашего штурмана, выписывающего невероятные зигзаги при обходе различных преград. Георгий Георгиевич, продолжая левой рукой держаться за тот же хлястик, повторял все движения Каспера, одновременно ощупывая стезю посохом, зажатым в вытянутой правой руке. В целом это мне представлялось непрерывным, фантасмагоричным, хаотическим, но в то же время, как ни странно, вполне гармоничным танцем.

Просвет исчез, вальсирующая фигура растворилась в ночи, а в кармане моего старенького анорака вдруг заиграл, завибрировал мобильный телефон. Ага! Вот, оказывается, докуда доходит связь.

… В прошлом, 2003 году, совсем рядом со спортлагерем НГТУ Эрлагол появилась вышка МТС, и добрая половина его постояльцев приехала с мобильниками. Почувствовав себя белой вороной, я той же осенью обзавёлся простеньким аппаратом Siemens A-55. Позже выяснилось, что стоит завернуть за гору, как сеть теряется. Следовательно, теперь мы находились на финишной прямой.

– О! – дружно отреагировали мои спутники на пробившийся сигнал.

Остановившись, я нащупал телефон и с четвертой попытки нашёл кнопку разблокировки клавиатуры. Крошечный экранчик осветился желтоватым светом, заодно показывая, что десять минут назад наступили новые сутки. Пришло уведомление в том, что отправленное мною тринадцать часов назад текстовое сообщение о местонахождении группы на высоте 1388 метров абонентом получено.

– Сейчас позвоним на базу! – сообщил я спутникам, выбирая из справочника номер телефона начальника Эрлагола Мальцева.

– Алло! – послышалось в трубке.

– Владимир Иванович, это Борис, у нас всё нормально. Мы находимся в пяти километрах от лагеря, идём по дороге. Продвигаемся очень медленно из-за темноты.

– Так может вам «УАЗик» выслать! – обрадовано предложил голос в трубке.

– Нам нужна машина? – спросил я у коллег.

– Да ну! Не надо! Левицкому завтра её рано заводить, – дружно отреагировали мужчины.

– Машина не нужна. До двух часов ночи доберёмся самостоятельно, – подытожил я.

– Ну, хорошо! – послышалось в трубке. – Я рад, что у вас всё нормально.

Передышка в пути оказалась весьма кстати, как и оживление, вызванное связью с базой. Слегка взбодрённые, мы двинулись дальше тем же порядком: Каспер, Матушкин, взявшийся за хлястик его рюкзака, и, замыкающий, я.

…На эту дорогу мы выскочили в девять часов вечера после четырнадцатичасового штурма Эликманаро-Кубинского водораздела. В однодневный поход по этому маршруту мы отправлялись уже не однажды, но каждый раз при сходе с хребта возникали неординарные ситуации.

...
В 2001 году вместо Каспера шёл Юрий Ярославцев – один из моих предшественников на посту старшего инструктора Эрлагола по туризму. До этого мы с Георгием Георгиевичем вдвоём уже обследовали хребет от самой Катуни до маральего заповедника в верховье реки Ареда. Выяснилось, что, огибая отвесные скалы, здесь вполне можно выводить отдыхающих в однодневные походы. Например, красивый маршрут прорисовывался на гору Крестовая, с макушки которой долина Чемала казалась находящейся в подвале. Поход на ещё одну, соседнюю гору, выглядел проще, но зато мог удовлетворить большее число участников.

Ярославцев немного старше меня, чуть повыше ростом и не такой грузный. Одно время он не ходил по горам из-за застарелой травмы коленки. И вот представилась возможность коленку проверить. Да ещё как проверить!

Мы тогда вернулись на базу в половине первого ночи, замерзшие до одеревенения. При попытке рассчитаться с шофёром Матушкин не совладал с почти заледеневшими пальцами, и бумажные купюры веером разлетелись по комнате. Присутствующий при этом профессор Манусов, глядя на ходившие ходуном колени своего пожилого коллеги, озадаченно произнёс:

– Никогда не смогу понять, зачем люди так над собой издеваются…

А ведь нам ещё повезло! В условиях отвратительной видимости мы свалились в противоположную от лагеря сторону хребта к устью реки Четкыр. Изо рта, как зимой, шёл пар, сил практически не оставалось, ходьба уже ни капельки не грела, а о костре не могло быть и речи – вокруг всё было залито студёной водой.

Дождь безжалостно продолжал вонзать в нас свои ледяные иголки, а мы с Юрой в некотором недоумении осматривались по сторонам. Через полчаса наступит ночь… Мы с Ярославцевым поджидали Георгиевича, который чуточку приотстал, и с грустью глядели на Эликманарскую дорогу с тщетной надеждой увидеть хотя бы самый плохонький попутный грузовичок. Но откуда ему взяться в такую пору!

Привычно прочитав про себя «Отче наш», закончил, как всегда, словами Иисусовой молитвы: «Господи Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй мя грешнаго и благослови наше благополучное возвращение…». Поднял голову и обомлел: из того самого распадка, по которому мы шли последние часы, выкатился грязно-зелёный, старенький, переполненный подвыпившей молодёжью, «УАЗик». В кустах он, что ли, стоял?!

В машине уже нашлось место для Георгиевича, а вот нам с Ярославцевым, казалось, было, не втиснуться. Однако Юра, подскочив к шофёру, всё-таки уговорил его за кругленькую сумму и нас запихнуть в машину… В общем, походили мы тогда больше, чем требовалось и далеко не так, как было намечено.

На другой год Ярославцев не приехал, и вместо него «добивать» маршрут пошёл Каспер. Погода снова подвела и, потратив массу времени на ориентирование, мы были вынуждены маршрут сократить. При этом река Нижний Каратурук, впадавшая в Кубу в шести километрах от Эрлагола, в отличие от запланированной ранее реки Верхний Каратурук, оказалась практически непригодной для нормального прохождения.

Двухметровая трава, труднопроходимые заросли, бурелом и скрытые ямы позволили нам выйти на дорогу только к ночи. Александр Эдуардович Каспер по пути несколько раз падал в ямы спиной назад, головой вниз, к счастью не получая при этом серьёзных повреждений. Между прочим, заработать травму здесь очень легко, но насколько тоскливо было бы встречать ночь без палатки и спального мешка в таком узком мрачном сыром ущелке.

Успев в густеющих сумерках дойти до устья, мы осторожно «тройкой» перешли Кубу вброд и в темноте потопали к лагерю. Но в тот раз дорога была сухой, небо ясным, а луна весело светила в вышине и звёзды приветливо подмигивали нам. Не то, что нынче… Зато теперь мы прошли намеченный маршрут!

...
Выйдя из Эрлагола в семь часов утра, мы быстро пробежали три с половиной километра вдоль реки и завернули налево в урочище Ареда. Через полтора часа перед нами замаячила почти трёхметровой высоты сетка забора, окружающего маралий заповедник. Началась самая нудная часть пути – почти трёхчасовой подъём вдоль этого забора.

Купленные в магазине «Спецодежда» на Павелецкой набережной в Москве омоновские ботинки оказались неплохой обувью для походов по горам, но имели один существенный недостаток. Их подошва явно уступала «вибраму», и на землянистых, глинистых склонах эти ботинки скользили, как лыжи по первому снегу. Так что сетка забора была весьма кстати: за её крупные ячейки мы постоянно хватались левыми руками, налегая правыми на посохи.

На высоте 1388 метров, после преодоления восьмисотметрового перепада, забор круто поворачивает налево, а нам идти в противоположную сторону, по самому верху хребта. Здесь, у поваленного полусгоревшего триангуляционного пункта мы устраиваемся на десятиминутный отдых, любуясь открывшейся великолепной картиной долины Кубы, которая серебристой лентой змеится далеко внизу.

Погода начинает портиться, кругом наплывает туман, но ходьба по тропе на петляющем, спускающемся и вновь поднимающемся водоразделе – это одно удовольствие. Через несколько часов гребень поворачивает резко направо, а путь перед нами обрывается глубоким распадком, по дну которого течёт приток реки Четкыр, впадающей в Эликманар. Здесь-то и возникает дилемма…

На карте тропа показана сходящей широким серпантином вниз, а затем круто поднимающейся с противоположной стороны. На местности же тропа постепенно теряется в густющих зарослях на крутом склоне. В прошлый раз мы попытались все эти удовольствия обойти верхами, но, попав на могучие отвесные сбросы высоты и потеряв массу времени на ориентирование, были вынуждены сокращать маршрут. Нынче же было решено внимательно и аккуратно пройти точно так, как показано на карте.

Спуск на дно распадка плотно зарос диковинным кустарником, похожим на лианы. Древовидная проволока этих «лиан» намертво обвивала ноги, пояс, шею. Ни дать, ни взять – капканы. Каспер, попытавшийся соскользнуть с кустов верхом, пропустив их между ног, едва не повис в воздухе.

Более получаса мы продирались через эти джунгли, но когда вскарабкались на противоположный склон, то выяснилось, что основной распадок – за ним, а то было лишь ответвлением. Пришлось повторять спуск и подъём, и только после этого мы были вознаграждены превосходной тропой на каменистом гребне, поросшем невысокой шелковистой травой.

Кстати, я забыл сказать, что передышки между переходами у нас всегда составляли лишь пять-десять минут, за исключением часового обеденного отдыха, когда мы ели консервы с хлебом и пили свежезаваренный чай с конфетами (девять литров воды мы несли с собой в пластиковых бутылках).

А потом, если верить карте, мы начали спуск к запланированному правому притоку Верхнего Каратурука. Скатившись с крутого травянистого откоса, мы выскочили на приличную тропу и около километра весело по ней шагали. Вскоре тропа стала исчезать. Предполагая, что тропка не может так просто испариться в относительно узком распадке, я предпринял разведывательные меры. Однако, совершив несколько зигзагов, понял, что тропа здесь может проходить только рядом с руслом этого хилого притока, проще сказать, ручейка.

Тем временем исчезли последние признаки следов человека, и мы попали на местность, идентичную прошлогодней, когда шли по Нижнему Каратуруку. Распадок сузился, приобретя в разрезе вид угла. Пришлось пробираться прямо по воде, заодно преодолевая высоченные заросли и скрытые от глаз ямы. Движение наше вновь резко замедлилось.

Через три часа после начала спуска мы угодили в каменный мешок. Слева и справа нависали отвесные скалы, а впереди внизу маячила почти отвесная, зелёная, поросшая мелким сосняком стена. Лишь подойдя к ней вплотную, мы обнаружили перед ней узкий распадок и основное русло Верхнего Каратурука, текущего слева направо.

Облегчённо вздохнули, попав на нормальную конную тропу, затем быстро добежали до Кубы и вышли на узкую тропинку, идущую по её правому берегу. Теперь оставалось пройти полтора километра по этой тропке для того, чтобы через полуразрушенный мост у бывшего кордона Чемальского лесничества попасть на лесовозную дорогу, вырисовывавшуюся на противоположном берегу Кубы. В одном месте пришлось идти по колено в воде, перебирая руками по отвесному каменному прижиму.

Чувствуя себя порядочно уставшими, мы неожиданно заметили у моста грузовик ГАЗ-66, мужиков, грузивших в кузов машины плавниковый лес, и детей, крутившихся вокруг них.

– Вот сейчас мы поможем им загрузиться, а потом вместе доедем до лагеря! – предположил Александр Эдуардович.

– Здравствуй, дедушка, откуда ты появился? – удивлённо поприветствовал Каспера худой небритый тридцатилетний парень. Ну, ещё бы! На дороге-то никого не было…

– А это не дедушка, дедушка-то у нас позади, – вкрадчивым голосом сообщил я, указывая на Георгия Георгиевича.

Увидев столь необычную компанию, парень окончательно пришёл в изумление, и брови у него полезли на лоб:

– Да откуда же вы взялись!

Показывая в сторону урочища, из которого вышли, мы объяснили наше загадочное появление. Внимательно выслушав, мужчина тяжело вздохнул:

– Вам же ещё пятнадцать километров пилить по дороге, мы-то сегодня никуда не едем… Днём бы вам идти, да со свежими силами – пробежали бы за два-три часа.

Ну а мы шли по лесовозной дороге около пяти часов, пробыв в общей сложности на маршруте восемнадцать с половиной часов и побив свои прежние рекорды для безночёвочного похода. Сначала почти бежали, невзирая на усталость после насыщенного событиями дня, но, когда мы осторожно перешли мостик через Кубу в семи с небольшим километрах от Эрлагола, наше продвижение резко замедлилось. Желание проскочить не слишком надёжный мост засветло было удовлетворено, а сумерки сгустились настолько, что просто ничего не стало видно. Впрочем, и силы были уже далеко не те, что на старте.

Неумолимо надвигалась чёрная ночь. Становилось всё темнее, темнее, темнее, а мы всё шли, шли, шли. Скорость наша местами, наверно, не превышала одного километра в час, дорога представлялось бесконечной.

Казалось, прошла целая вечность, когда на противоположном берегу Кубы наконец-то начали смутно просматриваться огоньки базы отдыха «Ареда», а потом еле слышно стала доноситься приглушённая музыка. До конца пути оставалось ещё три с лишним километра, но идти стало как-то веселее, и через какое-то время дорога осветилась иллюминацией справа.

Почувствовав близость очага, мы неожиданно ощутили новые силы и невольно ускорили шаг. В один час тридцать шесть минут новых суток мы вошли в спортлагерь НГТУ Эрлагол.

– А что же вы это, и фонари не взяли, и от машины отказались?!

– Да вот не взяли,… ну, а машина-то нам вообще ни к чему.

– Но так ведь нельзя ходить!

– Вообще-то, нельзя, но нам можно, мы ведь специальной группой шли в разведывательный поход, изучали Эликманаро-Кубинский водораздел. Понимаете? Ведь то, что нельзя пехоте, разрешается разведке! Кстати, теперь ясно, как организовать ещё один новый маршрут.

Но до чего же всё-таки надёжные это люди: Георгий Георгиевич Матушкин и Александр Эдуардович Каспер! Думаю, что этой компанией мы ещё не раз сходим в разведку!

Перед походом я определил контрольный срок: два часа ночи.

– Раньше утра всё равно искать не будем! – пошутил стройный, как тополь, заместитель начальника лагеря, ровесник Каспера Николай Григорьевич Нестеренко, поблёскивая хорошо загорелой аккуратной лысинкой на макушке.

Теперь же, сбросив рюкзак под навесом домика, и неожиданно ощутив, что на мне нет ни одной сухой нитки, тихонько постучал в дверь. В комнате сонно зашевелились.

– Вы что, уже спите? – удивился я, – Сейчас всего только половина второго!

…На столике лежали потрясающие бутерброды, которые ещё вчера утром назывались «горячими», рядом возвышалась огромная кружка остывшего чая из таёжных трав.